ПРОТИВОРЕЧИЯ. ЧАСТЬ I

Вашингтон, округ Колумбия.

Городской метрополитен. Станция «Бетезда»

Некоторым здесь не хватает воздуха. Некоторым — мобильной связи. Другим — просто голоса знакомого человека рядом. Я отношусь к другим. Но я люблю метро: здесь можно на время забыть о том, что творится несколькими десятками метров выше, рассматривать окружающих, или рекламу, или развешанные повсюду указатели.

У края платформы была знакомая надпись: «Будьте осторожны!» А чего бояться-то? Говорят, если боитесь упасть, то это не фобия; это означает, что вы уделяете внимание мелочам. Я отошёл подальше и поднял глаза. Жёлтые цифры на чёрном табло показывали время, оставшееся до появления очередного состава. Сорок две секунды. Я посмотрел на часы — и даже не увидел, который час. Видимо, это такое проявление эгоизма: часы швейцарские всё-таки. Хотя кого сейчас удивишь хорошими часами. Некоторые меняют их, словно это галстуки, и всё равно недовольны.

Мимо прошла женщина. Одета она была обычно: белые кроссовки, белый спортивный костюм, белая бейсболка. Светлые волосы пропущены через неё. Привлекательная. Оглянулась. Улыбнулась какой-то загадочной улыбкой. Удар! Молодой человек пронёсся как ураган, задев меня за плечо. Женщина в белом уже скрылась. Двадцать семь секунд…

Мы познакомились семь лет назад. Стыдно вспомнить, я тогда работал мастером по обслуживанию оптико-волоконных сетей — устанавливал «быстрый» интернет в домах, проще говоря. Конечно, он считался «быстрым» недолго, потом снова нужно всё обновлять, совершенствовать. Много интересных людей можно было встретить. Большинство заказчиков — женщины. Большинство из них — успешные, самодостаточные. Она была такой.

Я зашёл к ней в первый раз, потягивая апельсиновый сок. Красивая! Волосы тёмные, вьющиеся, глаза… раньше такой цвет, не разбираясь особенно, называли «карие», теперь говорят «цвета листьев орешника». И стали правы.

Её проблемы решились быстрее, чем мы ожидали…

Вагон подошёл слишком медленно. Не нравятся мне эти новые составы, старые были спокойнее. В них была какая-то наивная утончённость. Здесь всё строго. Я сел с краю, ближе к одному из концов вагона. «Следующая станция — Фрэндшип Хайтс».

Едем, движемся вперёд, в своё будущее, ускоряя его появление. Скоро уже «Университет Тенлитаун». Иногда по неизвестным причинам останавливаемся. Через три секунды основная часть пассажиров начинает жутко нервничать. Становится жарко.

Что-то сегодня долго стоим, вот что значит полагаться на автоматическое управление. Долго. Верхнее освещение быстро замигало с постоянной периодичностью. И погасло. Появился странный шум, я такого раньше не слышал.

Всё залил рубиново-красный свет. Считается, он скрывает несовершенства кожи, поэтому тот, кто наблюдал за нами, видел нас лучшими, чем мы есть на самом деле. Нас… Кого это — нас? Рядом ни одного человека, а ведь было десятка три, я точно помню; не конечная же станция. И в соседнем вагоне — тоже пусто. Стало как-то не по себе.

Взгляд упал на рекламу «новой» модели мобильного телефона. «Я ЗДЕСЬ». Вдруг двери всех вагонов синхронно открылись. Я интуитивно обернулся. Ещё одна реклама. «FOLLOW ME».

А вот тут мне стало по-настоящему страшно. В четвёртом по счету вагоне перед нашим отключилось аварийное освещение. Потом в третьем. При этом звук был такой, будто выключают прожекторы на сцене, резкий, чёткий. Я подошёл к двери между вагонами. Она оказалась открыта. Бежать, подсказывал внутренний голос, бежать как можно быстрее. Свет отключился совсем…

И это был второй ресторанчик, в который мы зашли вместе. Назывался заговорщически банально — Ye Olde Oak. Начиналась осень, на улице заметно похолодало. Моя спутница была в пальто из бежевого кашемира. Я — тоже в пальто, чёрном, из верблюжьей шерсти, с костяными пуговицами.

Закусочная хорошая, деревенский стиль, красивые стены, чёрно-белые фотографии. Меню в зелёном бархате с позолоченными буквами. Она выбрала свекольник и зелёные оливки. Я — картофель с клюквенным сиропом и приправой из дижонской горчицы. Беседа шла неспешно. Нам было о чём поговорить в тот день. Ведь в кармане у одного из нас был предмет, очень важный для обоих…

И я бежал, как не бегал даже в юношеской команде по баскетболу. Шум разворачивался сзади, кусал за пятки, тьма не отставала. Все стёкла разом покрылись царапинами, трещинами. И разлетелись на мелкие осколки. Что-то яркое проплыло рядом. Ещё два пролёта осталось, один, последняя дверь… свет медленно заполнял окружающее пространство. Он будто бы сочился сверху и проявлялся в воздухе постепенно. Всё стало серым. Рядом возник знакомый силуэт мужчины. И ему было интересно.

Я стоял на улице и смотрел в окно нашей квартиры на восьмом этаже высотного здания. В окно её квартиры. Чувствовалось, она — по другую сторону. Стекло было тонированное, снаружи почти чёрное, ничего не видно. Но она определённо была там. И ждала чего-то, чего может ждать только красота моего мира.

— Ну прости меня! Прости!!! Прости же…

Ответа не было. Его и не могло быть.